Не обязательно жить в Нью-Йорке или Бостоне,
чтобы делать науку мирового уровня
После прохождения обучения в Boston Children’s Hospital – лучшем педиатрическом госпитале США – у студента Самарского государственного медицинского университета Алексея Филиппова возникла идея объединить российскую школу проведения исследовательских работ
с американским практическим и научным опытом.
— Алексей, несомненно, учеба в Бостоне дала большой опыт и открыла для тебя новый мир. Как сбылась твоя мечта – поработать с лучшими кардиохирургами США?
— В конце пятого курса я узнал, что есть программа – курс ICAS (International Center of Advanced Studies), которую финансирует министерство образования и науки России. Студенты и аспиранты направляются на обучение за рубежом в ведущие институты и клиники к нашим соотечественникам, которые занимают там значимые позиции. Проект финансируется за счет средств стипендии президента РФ. Мне нужно было выиграть открытый конкурс на соискание стипендии на обучение за рубежом. В списке ведущих наших ученых соотечественников, работающих в лучших институтах мира, был детский госпиталь Бостона, аффилированный с медицинским факультетом Гарвардского университета. Там работает Николай Владимирович Васильев – врач-кардиохирург, штатный научный сотрудник госпиталя и инструктор по хирургии медицинского факультета Гарвардского университета. Я позвонил ему в Америку и сказал, что увлекаюсь сердечно-сосудистой хирургией. Он предложил на следующий день побеседовать со мной по-английски по теме моей научно-исследовательской работы. Результатом беседы он оказался доволен и сказал, что поддерживает мою кандидатуру. Было оформлено множество документов. В них были отражены мое участие в хирургических олимпиадах, в операциях, в научной работе, знание английского языка.
Документы были отправлены в министерство образования и науки России. Через два с половиной месяца я узнал, что выиграл стипендию. В середине сентября 2013 года я полетел в Бостон.
— Алексей, расскажи о своих первых впечатлениях. Какие особенности работы госпиталя ты бы отметил прежде всего?
— Когда нужны решительные одномоментные действия, врачи работают быстро и профессионально. В отделении детской кардиохирургии госпиталя выполняются операции самого высокого риска и самые сложные из существующих. Ведется и интенсивная плановая работа. В стенах госпиталя проходит много конференций, обсуждений, клинических разборов пациентов. К каждому конкретному случаю подходят индивидуально. В детском кардиологическом госпитале Бостона каждый вторник проходят практические конференции в области кардиологии и кардиохирургии. На каждого больного, которому предстоит оперативное вмешательство, составляется презентация. В ней отражены данные эхокардиографии, МРТ, данные рентген-контрастных исследований показатели гемодинамики, текущее состояние больного и хирургические вмешательства, которые планируется выполнить. Кардиологи и кардиохирурги согласовывают тактику. Делается все очень быстро, много аббревиатур и сокращений. На первых нескольких конференциях я очень многого не понимал. Но постепенно стал разбираться. Это действительно высокопрофессиональная работа. За время конференции с 7:00 до 8:30 утра рассматривается около 30 пациентов, по 3-5 минут на одного больного.
— Все это касается клинической работы. А есть такие же мероприятия для обсуждения научных исследований?
— Очень многие врачи-практики занимаются и наукой. Каждую пятницу в нашей лаборатории проводились лабораторные встречи. Одна из исследовательских команд докладывает текущие результаты своего проекта, мысли, планы, проблемы. Центральная фигура в обсуждениях – руководитель всех кардиохирургических подразделений в Boston Children’s Hospital, профессор Pedro J. del Nido. Многие считают его лучшим детским кардиохирургом мира. Профессор дель Нидо каждую неделю обсуждал ход работы над проектами в лаборатории. Чтобы оценить объем научных исследований, нужно представлять, что такое госпиталь. Это большое 20-этажное здание и два 15-этажных исследовательских подразделения. Подвальный цокольный этаж отведен под специализированное отделение для исследований на экспериментальных животных. Животные – йоркширские свиньи, овцы, кролики, крысы и мыши, рыбы. Я благодарен судьбе, что у меня была возможность также учиться делать трансплантацию сердца мышам, перевязывать их крохотные коронарные артерии под руководством еще одного нашего соотечественника Василия Ивановича Павлова.
— Какой научной работой ты занимался в лаборатория госпиталя?
— Целью нашего научного проекта было создание нового устройства механической поддержки кровообращения для правого желудочка сердца. Под руководством Николая Васильева, совместно со студентом из США Britton Donato, инженерами Гарварда, врачами-кардио-хирургами мы пытались разработать и изучить возможности лечения пациентов с правожелудочковой сердечной недостаточностью. Мы проводили много экспериментов, а также выполняли экспериментальные операции на лабораторных животных – йоркширских свиньях. В ходе операций мы имплантировали в сердце разработанные нами внутрисердечные устройства, а также моделировали на анимальных моделях различные пороки сердца и проводили их хирургическое лечение с использованием новых методик и инструментов под контролем ЭхоКГ. Я неоднократно ассистировал Николаю Владимировичу в операциях на работающем сердце животных.
— Компетенции, полученные в Самарском государственном медицинском университете и лечебных учреждениях области, позволили вам стажироваться в престижном госпитале, работать с всемирно известными хирургами. Кто был тво-ими учителями?
— Прежде всего, я благодарен моим учителям – профессору кафедры оперативной хирургии с курсом инновационных технологий Валентине Дмитриевне Ивановой и доценту Евгению Сергеевичу Петрову. Валентина Дмитриевна – мой научный руководитель, она много сделала для того, чтобы научить меня мыслить.
Евгений Сергеевич – мой учитель по хирургии, который научил меня работать руками. Высоко оцениваю и предоставленную мне возможность делать научную работу в Самарском областном клиническом кардиологическом диспансере. Также я благодарен Сергею Михайловичу Хохлунову, Юрию Владимировичу Щукину, Дмитрию Валерьевичу Кузнецову и многим другим замечательным специалистам.
— За полгода учебы вы смогли сравнить две системы здравоохранения и влияние на них организационных и политических решений. Какие изменения должны произойти в России, чтобы мы могли интегрироваться в мировую медицинскую науку?
— Мы должны очень много работать, много уделять времени науке – как клинической, так и экспериментальной. Нам нужно больше читать и писать статей, развивать, а также реализовывать на практике перспективные идеи и меньше пиарить себя. Нужно, чтобы в России было как можно меньше дилетантов, принимающих решения. Не обязательно разбираться в мелких профессиональных деталях, но основные моменты люди должны быть в состоянии обсудить. Меня удивляет, что часто ключевые решения принимают люди, совершенно не понимающие, о чем идет речь. Это большая беда в России. Человек может быть прекрасным юристом или политиком, но совершенно не соображать в медицине. Он может поставить перед тобой стену, которую ты не пробьешь. Сегодня нам нужно не просто идти вперед, а бежать сломя голову, чтобы выйти на международный уровень. И я уверен, что мы можем это сделать. Если в вашем распоряжении ресурсы мощного центра и вы – мыслящий, читающий на английском человек, ездите на конференции, знаете хорошо свою проблему, то у вас есть все возможности для роста.
Алексей с доктором Николаем
Васильевым (справа) и студентом Britton Donato в лаборатории сердечно-сосудистой хирургии
в Boston Children’s Hospital
Совместная экспериментальная операция на животном в Бостоне. Студент СамГМУ Алексей Филиппов (справа) и американский студент Britton Donato
Общение с одним из лучших детских кардиохирургов США профессором Pedro Jose del Nido дало возможность Алексею узнать о многих тонкостях оперативных вмешательств, от которых зависит выбор тактики и исход лечения