30 октября 2019 года отметил 75-летие Константин Алексеевич Титов
Для многих самарцев его имя – часть собственной жизни. С ним связаны огромные перемены, которые произошли в Самарской области в 1990-е, на рубеже эпох. Вместе с самарским народом он переживал первые, самые трудные годы перехода к рыночной экономике, из его уст мы, кстати сказать, впервые услышали само это словосочетание – самарский народ. Чем живет сегодня бывший губернатор, как оценивает политические процессы, – об этом Константин Титов рассказал«Первому».
Олег ЛУКЬЯНОВ
Нельзя человека ломать
– Почему вы пошли в политику, а не стали инженером или программистом, ведь вы окончили один из самых престижных вузов страны?
– В дипломе у меня записано: «Инженер по техэксплуатации самолетов и двигателей». Я пришел на авиационный завод в цех №95 (цех летных испытаний самолетов) бортмехаником с большими планами – пойти на бортинженера, а дальше, если не получится с летной работой, стать директором завода. Я с удовольствием работал в этом цехе, отправлял и принимал машины, но получилось так, что меня пригласили в партком и сказали: надо возглавить комсомольскую организацию завода в ранге заместителя по идеологии. Секретарем парткома тогда был Борис Федорович Дробышев, интеллигентный, образованный, уважаемый на заводе человек, впоследствии первый секретарь горкома партии. Я сказал ему, мол, хочу летать, он ответил – летать успеешь! И мне пришлось стать комсомольским вожаком.
Признаться, я не люблю идеологическую работу, но она меня преследовала всю жизнь. Потом я стал замзавотделом учащейся молодежи в горкоме комсомола, прибавилось оргработы. Потом решил пойти в аспирантуру в плановый институт, сдал экзамены, но… Секретарь комитета комсомола института уволился, и проректор попросил меня его заменить. Мол, ты опытный человек в комсомоле, все знаешь, умеешь. И пошло-поехало: я стал членом бюро райкома, горкома, затем обкома комсомола – эта работа меня захватила, я понял, что на летную работу уже не вернусь…
Тогда была очень правильная система воспитания кадров. Прежде чем стать руководителем, человек проходил хорошую школу: предприятие, общественная работа – партийная, комсомольская, профсоюзная, затем снова работа на производстве, и уже потом он мог претендовать на такую должность, как, к примеру, директор завода. Поняв, что на летную работу не вернусь, я начал совершенствоваться в аспирантуре – прошел путь от младшего научного сотрудника до заведующего межотраслевой экономической лабораторией вуза.
Потом в стране начались преобразования, вышел закон «О кооперации», мы преобразовали лабораторию в научно-исследовательский центр, затем пришлось перейти на совместное предприятие по программе «Молния — Буран». Работа на этом предприятии мне многое дала, в Москве я познакомился с выдающимися людьми – Никитиным, Лозино-Лозинским. В Самаре – с Дмитрием Ильичом Козловым, Николаем Дмитриевичем Кузнецовым.
А политика в моей жизни началась, когда началась перестройка. Я стал заниматься общественными проблемами, решил идти на выборы и лоббировать интересы своего предприятия. Молодежь Советского района меня поддержала – меня избрали депутатом городского Совета. Потом предложили стать председателем горсовета, я согласился, потому что понимал, что это не просто так предлагается, и мне это нравилось, работал с удовольствием. Городской совет насчитывал 200 человек – больше половины из них являлись коммунистами, были и беспартийные, но была и демократическая группа.
– Все решения в жизни человека базируются на его философии. Кто из людей сформировал или помог сформировать ваше мировоззрение?
– В советское время была очень хорошая система образования (она и сейчас хороша, одна из лучших в мире), и передо мной как пример были люди, преподаватели, у которых я учился. В первую очередь Виктор Павлович Лукачев – ярчайший пример служения науке, образованию, народу. Огромным уважением пользовался среди студентов и работников вуза, как преподавательского сектора, так и исследовательского. Моисей Соломонович Кветной, завкафедрой философии КуАИ. Борис Федорович Дробышев, Владимир Павлович Орлов. Очень интересно было общаться, работать с такими людьми. Тогда же я стал членом ГМК (городского молодежного клуба), и там тоже было немало людей, которые повлияли на меня, – Вячеслав Климов, Владимир Наганов.
Оказали влияние, безусловно, и лидеры страны, такие, например, как Андрей Андреевич Громыко – интереснейший, образованнейший человек.
Свою лепту в формирование личности внесли комсомол и школа. Меня научили неплохо понимать людей, уважать их, не смотреть на них пустыми глазами, а работать, понимая, что каждый человек – личность. Нельзя человека ломать через колено, не нужно думать, что ты ему приставишь свою голову. Надо работать с ним и брать от него максимально, что он может дать для дела. Это позиция управления, в некоторой степени либеральная, при жесткости требований к дисциплине, срокам исполнения заданий.
Из иностранных политических лидеров, которые повлияли на меня, наверное, назову таких людей, как Рузвельт, Черчилль, де Голль. Из советских лидеров я назвал бы Хрущева – при нем я учился в вузе. При Брежневе, Горбачеве я работал, но их влияние на меня минимально. При этом я, безусловно, благодарен Горбачеву за то, что в 1985 году он все-таки решился на преобразования в стране, хотя считаю, что при переходе от социалистической к рыночной экономике можно было многое сделать по-другому.
– То, что в сложный для страны момент вы стали губернатором большого региона, – это закономерность или случайность?
– На все воля Божья. Я не хотел быть секретарем горкома партии – директором завода хотел быть. А когда стал председателем городского совета, еще в той, советской партийно-хозяйственной системе, понимал, что стать директором завода возможно. Но… случился августовский путч 1990 года, и многое изменилось в жизни.
Мы с женой в те августовские дни собрались в путешествие по Волге до Астрахани и обратно, но включили радиоточку, а там «Лебединое озеро» Чайковского. Я сразу все понял, сказал жене, что мы никуда не едем, бог с ними, с путевками. И пошел на работу. Позвонил генералу Макашову – он сам взял трубку, мы договорились, что будем спокойно работать, чтобы избежать народных волнений, демонстраций. Но позже Романов его переубедил, и наши пути разошлись. Я, конечно, сожалею, что он тогда не проявил выдержки. Если бы он не поддался на уговоры Романова – многое мог бы сделать. Став губернатором, я уже по-другому начал его личность оценивать, он был замечательный военачальник – грамотный, с хорошим образованием, большим авторитетом у людей. У него могла бы быть замечательная карьера при Ельцине.
Так вот, случился путч – нам надо собирать совет. А в нем большинство членов компартии. Целый день мы потратили на обсуждение и все-таки решили: пойдем на то, чтобы путч осудить. Меня вызвали в облисполком – Виктор Тархов тогда был в отпуске, а там Павел Александрович Ерин и Валентин Степанович Родионов, я им высказал свою позицию, они – свою. Наши позиции не совпадали, но Родионов сказал: сейчас не 1937 год, репрессий не будет. Таким образом я получил возможность официально озвучить свою позицию по осуждению путча, и горсовет выступил с публичным заявлением о поддержке действий Бориса Ельцина.
Мне было трудно говорить перед малым областным советом, смотревшим на меня почти как на врага, но мне помогло выступление журналиста Александра Барышева – он встал и очень грамотно, взвешенно выступил, обосновав свою позицию в поддержку Ельцина. Вот так это было.
Я вернулся на свое рабочее место – и вдруг звонок из Кремля. Меня вызвали в Москву в Белый дом: есть предложение направить тебя работать губернатором или полномочным представителем президента РФ, выбирай! Я выбрал губернаторство, поскольку я в большей степени хозяйственник, чем политик.
Не удержался, спросил, почему выбор пал на меня. Мне показали результаты опроса депутатов Верховного Совета России от Самарской области. Часть высказалась за Романова, часть – за Антона Федорова, а за меня – один-единственный Владимир Павлович Шорин, тогдашний ректор института. Однако он был уверен, что Борис Николаевич выберет именно меня. Так и получилось. Хотя заведующий секретариатом Ельцина приколол к документам записочку: «Титова губернатором предлагаю не назначать, он не член КПСС, а сам по себе, человек неизвестный». И тем не менее 31 августа вышел указ о моем назначении, одним из первых в стране, главой администрации области.
Дефицитом будут деньги
– С чего началось ваше губернаторство?
– С того, что прошел день, второй, третий – и никаких звонков из Москвы, никаких указаний. Полная самостоятельность. Егор Гайдар (а у меня с ним были очень добрые отношения, я его как экономиста-теоретика и практика очень уважал, считаю, что ему просто не дали развернуться до конца) предложил со 2 января 1992 года отпуск цен. Но в Москве хоть какие-то продукты были на прилавках, а у меня осенью 91-го – ничего вообще! Утром привозили хлеб, люди его тут же раскупали. На совещании в правительстве России я сказал: разрешите мне отпустить цены на продукты уже сейчас, потому что до 2 января мы не выдержим. У нас в магазинах ничего нет, хотя на черных рынках есть и колбаса, и мясо. Добавил: я готов отвечать за последствия. Взял слово Гавриил Попов, поддержал меня и попросил, чтобы ему в Москве тоже разрешили отпустить цены. И Ельцин дал добро.
Почему я так смело рассуждал? Потому что председателем исполкома горсовета Тольятти у нас в свое время был Миккель – отец будущего председателя думы Тольятти. Замечательный человек, очень энергичный в работе. Я ему говорю: в свое время Николай Иванович Рыжков испугался повысить цену хлеба на одну копейку, а как ты смотришь, если мы с тобой повысим на пять копеек? Он говорит: да что на пять, там же трудозатраты какие! И решили поднять цену до 40 копеек за буханку (была 22 копейки). Таким образом мы обеспечили сначала тольяттинцев, а затем и всю область хлебом. К нам его везли из Ульяновска, Саратова, Оренбурга, даже Волгограда!
Вслед за хлебом надо было отпускать остальные цены. Ельцин сказал: ладно, пусть Самарская область и Москва отпускают, они у нас революционеры. И добавил: «Но, Константин Алексеевич, смотри! Если будет взрыв народного негодования – головы тебе не сносить». В первый раз меня назвал по имени-отчеству, до того называл просто Константином. Я вернулся в Самару, обсудили этот вопрос с Габибуллой Хасаевым, Владимиром Мокрым и объявили: с такого-то числа талоны на продукты питания недействительны, действительны только деньги. Хлебозаводы, молокозаводы, мясокомбинаты – все имеют право продавать свою продукцию по той цене, которую считают необходимой. Чтобы они могли везти свою продукцию в магазины, а не перекупщикам на черный рынок.
Казалось бы, решение принято. Но прошел день, я утром иду на работу, зашел в гастроном на углу Ульяновской и Молодогвардейской – там пустые полки, как не было ничего, так и нет. Как так? Вчера на совещании все согласились, что привезут продукты в магазины. Прошло два дня, три – ничего нет! Стали разбираться, Габибулла Рабаданович предложил поехать на колхозный рынок. Выбрали губернский, приезжаем – там всего полно, колбасы, сыры, мясо такое, какого я за всю жизнь не видел ни в каких закрытых распределителях! И только спустя несколько дней магазины стали наполняться продуктами. Производителям надо было раскачаться, решиться на такой шаг, духу не хватало, ведь это было впервые. Но через несколько недель продукты высшего качества наполнили полки магазинов. Так начиналась рыночная экономика в Самарской области.
Когда отпустили цены и продукты появились на прилавках магазинов, ко мне подходили люди на улицах и спрашивали: Константин Алексеевич, продукты в магазинах – это временно, как при НЭПе? И я отвечал: нет, так теперь будет всегда. Но теперь дефицитом будут деньги.
Конечно, сразу против нас выступили профсоюзы: как так – зарплаты не повысили, а цены взвинтили! Но мы выстояли. Потому что другого выхода просто не было. Тархов тут же назначил заседание облсовета, где первым пунктом было предложение – высказать недоверие финансово-экономической политике губернатора Титова и просить Б.Н.Ельцина пересмотреть вопрос о его назначении. Зная об этом, мы с Хасаевым подготовили обстоятельный доклад – из Москвы от Хасбулатова приехали представители правительства, сидели в первом ряду, слушали нас. Доклад длился полтора часа. Начались вопросы. И тут поднимается из зала Тарасов, директор завода «Металлист». Не скажу, что мы были в добрых отношениях, за три месяца губернаторства я его достаточно критиковал. Вышел он на трибуну и говорит: «Знаете, товарищи, а ведь Титов все правильно сделал. Посмотрите на прилавки – у нас все есть. Теперь нам самим надо работать, повышать производительность труда и зарплату – чтобы люди могли эти товары покупать. Я предлагаю написать в резолюции собрания: одобрить политику областной администрации в части отпуска цен».
Я не ожидал такой поддержки! Но, к сожалению, дальше этого дело не пошло – я не смог убедить ни Гайдара, ни его коллег в том, что следующим этапом реформ не должна быть тотальная приватизация, надо было объявить ее только в сельском хозяйстве и поддержать малый и средний бизнес, тогда бы у людей появилась возможность накопить средства.
Быть полезным обществу
– За 16 лет руководства областью что вы назвали бы своими – и вашей команды – достижениями?
В первую очередь развитие системы здравоохранения на селе, это отмечено премией правительства Российской Федерации. В городах есть концентрация объектов здравоохранения и очень трудно выделить врача общей практики и его контингент, а на селе это проще. Не всегда надо начинать со сложного – надо начинать с простого. Есть 900-1100 жителей – значит нужен врач общей практики. Есть 300-500 человек в селе – нужен ФАП. Мы начали с этого, и это я считаю большим достижением.
Правильным направлением было создание крупнейших научных центров, в том числе онкоцентра. Это было совместное предприятие с Канадой. В его открытии огромна заслуга Александра Антоновича Латкина – он курировал его проектирование, строительство. Многое пришлось перетерпеть, но сегодня это лучший центр в стране, применяющий новые технологии. Я рад, что, несмотря на критику и преследования (депутатские, прокурорские), мне все-таки удалось этот центр открыть. Уже тогда мы думали о том, что климат Самарской области, рекреационные возможности Жигулевских гор дают повод для создания медицинского кластера, развития медицинского туризма. И сегодня здесь много иностранцев, приезжают лечиться чехи, молдаване, казахи, эстонцы.
Сегодня у нас вся система здравоохранения организована по Семашко, то есть мы пытаемся в рыночной экономике сохранить социалистическую систему. Тогда как в медицину сколько денег ни дай, все будет мало, потому что появляются новые лекарства, новые исследования, новые машины, новая диагностика… Это все дорого, ни один бюджет ни одной страны не выдержит! Я плачу налоги в фонд ОМС, но если иду к частному врачу, то не имею права из ОМС взять деньги на оплату услуг частника. Это нонсенс! Нужно соединить денежные потоки. По этому пути пошла Грузия, у нас в этом направлении пока работают только онкоцентр и врач общей практики.
Мы должны понять: нам надо уйти от социалистической системы организации здравоохранения. Но мы продолжаем финансировать социалистическую систему здравоохранения, и это утопия. Еще одним достижением я бы назвал развитие сельского хозяйства – в проектах по молоку, зерну, картофелю мы достигли результатов, которые планировали. Мы сегодня молока 11 тысяч килограммов отдаем – таких надоев никогда раньше не было.
Горжусь я и самарским образованием, считаю, что оно у нас было лучшим среди территорий. Велика заслуга в этом тогдашнего министра Ефима Яковлевича Когана – он очень много сделал для развития образования в регионе, для постановки его на современные рельсы.
– А что вы думаете об объединении самарских вузов? Столько копий было сломано несколько лет назад, и сейчас губернатор Азаров критикует их работу…
– Но он же критикует их не за то, что они объединились. Объединение было нужно. И результаты объединения, конечно же, есть, просто мы их почувствуем не сразу. Наука – вещь инерционная, здесь нужно огромное терпение. Мы с Коганом еще много лет назад хотели объединить экономический вуз, университет, педагогический и строительный институты. Мы не смогли провести процедуру объединения и тем самым лишились возможности создания федеральных вузов. Ростов, Красноярск, Екатеринбург, Татарстан получили федеральные деньги, а мы – нет. А следующий этап – исследовательский, и вот тут мы включились в эту работу – и получили федеральный вуз СНИУ. А если бы этого не произошло, мы бы не получили средств на исследовательскую деятельность. Так что сомневаться тут не в чем.
– Как вы относитесь к роли СМИ в современной России? Какой, по вашему мнению, должна быть пресса?
– Ну, во-первых, СМИ должны быть умными. Некоторым нравятся издания, занимающиеся критиканством, а это неправильно. СМИ должны давать разумные рецепты. В этом смысле мне нравится «Независимая газета» – там присутствуют различные точки зрения, комментарии умных людей. Пресса – сегодня и всегда –
должна быть честной, правдивой, грамотной, интересной.
– Остаетесь ли вы и сегодня политиком? Политическое устройство какой страны Россия могла бы взять на вооружение?
– Я сегодня больше аналитик, мое поприще – трезво оценивать вещи. А по поводу политического устройства страны… Вы знаете, я ничего бы не менял. Давно идут разговоры о смене Конституции, но я считаю, что этого делать нельзя. Ходорковский стоял на позициях парламентской республики – я не очень ее люблю, такой базар в парламенте, который сейчас есть, к примеру, на Украине, нам не нужен. Да, у нас в стране достаточно большие полномочия у президента. Здесь, я считаю, надо усиливать контроль парламента, но делать это мягко и очень грамотно, взвешивая каждый шаг. В этом смысле я выступаю как консерватор.
– Что вы считаете сегодня основным ресурсом, посредством которого Самарская область может подняться в инвестиционном рейтинге?
– Люди и образование. У нас очень талантливые люди. Был даже такой термин в первой редакции устава Самарской области – самарский народ. Потом, когда я пошел на выборы президента, прокуратура указала мне на то, что такой термин в официальном уставе некорректен, это якобы ведет к расколу российского общества. Но я убежден: у нас особенные люди, люди, создавшие и поднявшие ракетно-космическую отрасль. Одно строительство АВТОВАЗа чего стоит! В Тольятти прибыла молодая кровь со всей страны!
– Какую цель вы ставите себе, будучи заместителем председателя Общественной палаты?
– Цель одна: исходя из своего жизненного опыта, корректировать некоторые решения, предлагать свои взгляды на те или иные вещи, формировать позицию гражданского общества. Оно должно быть активным, принципиальным и не мелочным. Нужно, чтобы люди понимали: от них самих многое зависит.
Меня удивляет, когда человек кричит о том, что не убирают мусор во дворе, а сам едет в дорогой машине и в окно кидает окурки или пакет из-под чипсов. Что же ты тогда кричишь о чистоте?! Я помню себя в юные годы: мы жили в Тольятти, и родители регулярно выходили во двор и приводили его в порядок, и меня с собой брали – это было в порядке вещей. Управляющих компаний не было, дворник был один, поливали газоны мы сами.
Сегодня многие вещи нужно переоценить. Кроме того, необходим контроль за исполнением национальных проектов. Надо работать над развитием конкуренции предпринимательства, в том числе малого и среднего бизнеса – этими вопросами я тоже занимаюсь, поскольку вхожу в Общественный совет при управлении Федеральной антимонопольной службы по Самарской области.
Мне без разницы, рядовой ли я член какой-то общественной структуры или возглавляю ее, главное – иметь возможность высказать свое мнение, написать докладную записку, изложить свой взгляд на тот или иной предмет. И этим быть полезным обществу.