Право на цивилизацию

Россия, если она хочет стабильно развиваться в будущем, обязана перейти от добываемых нефти и газа как основного экспортируемого товара к продуктам их глубокой переработки

Энергетика занимает значительное место в экономике России. При этом любая отрасль нуждается в правовом обеспечении. Не удивительно, что к энергетическому праву сегодня обращено пристальное внимание. О проблемах правового регулирования в нефтегазовой отрасли, о том, как оно связано с формированием суверенной экономики России, «Первому» рассказал заместитель председателя Международного союза юристов, кандидат юридических наук, судья в отставке, лауреат Высшей всероссийской юридической премии имени Валерия Абрамовича Мусина «За вклад в развитие энергетического права» Вячеслав Гусяков.

Роман СТАРОСЕЛЬЦЕВ, Дмитрий НЕДЫХАЛОВ (фото)

— Вы удостоены всероссийской юридической премии в области энергетического права, расскажите об этой награде.

— Российская юридическая премия имени Валерия Абрамовича Мусина по энергетическому праву присуждается Ассоциацией юристов России за достижения в области энергетического права и развития законодательства в сфере топливно-энергетического комплекса. Премия учреждена в память об известном российском ученом, юристе, докторе юридических наук, профессоре, члене-корреспонденте РАН Валерии Мусине. Я был лично знаком с Валерием Абрамовичем. Это был, с одной стороны, скромный профессор, заведующий кафедрой гражданского процесса Санкт-Петербургского государственного университета, а с другой стороны – выдающийся ученый и на самом деле замечательный и отзывчивый человек. Он также являлся заместителем председателя Высшей квалификационной коллегии судей России, членом совета директоров ОАО «Газпром» (в нем он отвечал за аудит, на эту работу его пригласил Дмитрий Анатольевич Медведев в свою бытность председателем совета директоров «Газпрома»). Валерий Абрамович не просто владел английским языком: он писал на английском книги по юриспруденции. Он был большим специалистом по международному морскому праву, глава «Договор морского страхования» в Кодексе торгового мореплавания России – его авторская глава. В декабре 2015 года Валерия Мусина не стало, и многие сочли это невосполнимой утратой для российской юриспруденции. Кстати, мой друг Андрей Юдин, заведующий кафедрой гражданского процессуального и предпринимательского права в Самарском университете имени С.П.Королева, писал свою докторскую диссертацию под руководством именно Валерия Мусина и защитил ее с единогласным голосованием диссертационного совета Санкт-Петербургского университета.

— Вы немало лет проработали судьей. Как вы пришли в эту профессию?

— Своей профессиональной альма-матер я считаю, конечно, юридическое управление АВТОВАЗа. Когда я пришел туда в 1991 году, еще студентом исторического факультета Самарского педагогического института, меня встретил начальник юридического управления Виталий Аркадьевич Амвросов. Я просто попросился бесплатным помощником. В то время в управлении числилось 102 юриста. Одна только производственная площадка в Тольятти насчитывала более 100 тысяч работников. Виталий Аркадьевич оценил мой неподдельный интерес к юриспруденции и приложил немало усилий для моего профессионального роста, в том числе и при непростом переводе на юридический факультет, где шестилетнюю программу мне удалось освоить за четыре года. Не могу не упомянуть и Владимира Александровича Нестерова, который долгие годы был директором по безопасности и правопорядку АВТОВАЗа. Для АВТОВАЗа он целая легенда, и это не преувеличение: он был в числе тех, кто не дал развалить завод в 1990-е. Мы много общались, в том числе в последние дни его жизни, в его палате в клиниках Самарского медицинского университета. Он тщательно подбирал слова, чтобы донести до меня действительно важное на фоне рассказов о первых миллионах Березовского и о своей судейской молодости. Путевку в судейскую жизнь мне дали именно Амвросов и тогдашний председатель Арбитражного суда Самарской области Петр Алексеевич Васильев.

В то время, в 2001 году, судьей Арбитражного суда можно было стать по достижении возраста 30 лет. И как только мне исполнилось 30, я подал документы на участие в конкурсе. В 31 год был назначен судьей. Не могу сказать, был ли я тогда самым молодым судьей в арбитражной системе, но то, что одним из самых молодых, – точно.

— Какое значение в вашей жизни имел период судейской работы?

— Это был тоже своего рода «университет». Главный опыт заключался, во-первых, в достижении понимания «абсолютной и постоянной вины» судьи, поскольку, если одна сторона «выиграла», то другая «проиграла», и вина в этом, по мнению «проигравшей» стороны, лежит на судье. Эта ноша действительно является тяжелым психологическим бременем на протяжении всей жизни. И если кто-то считает, что это никак не тяготит человеческого состояния конкретного судьи как личности (кстати, такая точка зрения бытует и среди молодых судей), то он глубоко ошибается.

Во-вторых, судья – это не только профессия, это образ жизни, сопряженный с постоянной социальной «диетой», выстраиванием определенных алгоритмов мышления, которые отсекают эмоции в стремлении к холодной объективности. Такая позиция подчас не лучшим образом может сказываться на отношениях с близкими. Мышление судьи отягощено не только рутинной работой, не столько «муками творчества», сколько выработкой «рефлекса справедливости». А вот насколько в конкретном деле судья способен осознать эту «справедливость» и насколько он переживает в случае отступления от этого принципа – это уже личное состояние каждого судьи, которым он вряд ли поделится даже с ближайшими коллегами.

— Какова миссия Международного союза юристов?

— Изначально наш союз юристов был организован как Союз юристов СССР Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР в июне 1989 года. После распада СССР был переименован в Международный союз юристов. Главная наша задача – развитие сотрудничества в сфере права со странами СНГ и всего мира. Сегодня членами Союза являются более 30 тысяч юристов России, Азербайджана, Армении, Белоруссии, Грузии, Украины, Казахстана, Таджикистана, Узбекистана, Сербии, Германии, Франции, Великобритании и других стран. Международный союз юристов выполняет настоящую дипломатическую миссию, мы сохраняем уникальную систему деловых и личных связей, потому что правовая сфера выше сиюминутных политических дискуссий.

Еще в 2012-2013 годах со специальным визитом я посетил Вьетнам, Никарагуа и Кубу, где были достигнуты соглашения о сотрудничестве. Когда в 2012 году я приехал в Хошиминский юридический университет, это был первый визит российского преподавателя за 20 лет после распада СССР. В то время весь основной преподавательский состав университета за редким исключением состоял из выпускников советских вузов (Москва, Киев, Баку, Кишинев и пр.). Профессор Май Хонг Кви, тогдашний ректор университета, и проректор, профессор Чан Хоанг Хай были выпускниками юридического факультета МГУ. Хошиминский юридический университет – главный юридический вуз Вьетнама, уже на тот момент два его выпускника становились президентами страны. С Чыонг Тан Шангом, действующим президентом на тот момент, Май Хонг Кви общалась минимум раз в месяц, обсуждала юридические проблемы страны. Не один день я рассказывал коллегам о реформировании правовой системы России, благо, это реформирование происходило на моих глазах.

Спустя год Май Хонг Кви и Чан Хоанг Хай приехали в Санкт-Петербург, в приеме вьетнамской делегации участвовал и Валерий Абрамович Мусин. Мы несколько часов обсуждали самые разные темы. И я, сидя рядом с Валерием Абрамовичем и Май Хонг Кви, постоянно говорил им – поскольку они оба время от времени общаются с первыми лицами страны, было бы здорово, если бы они содействовали тому, чтобы экономики наших стран сближались. Не знаю, могли ли повлиять мои инициативы, но по прошествии нескольких месяцев, к всеобщему удивлению, президент Вьетнама приехал на саммит ЕврАзЭС с предложением вступить в эту организацию. В итоге 29 мая 2015 года было подписано Соглашение о свободной торговле между ЕАЭС и Вьетнамом.

С Чан Хоанг Хайем мы несколько раз очень откровенно говорили и достигли действительно важного взаимного понимания. Удручал лишь тот факт, что и его дети, и дети других преподавателей являлись уже не студентами вузов постсоветского пространства, а, в силу возможностей, студентами вузов США, Франции, Великобритании…

— Вы считаете, нам нужно возвращаться к тесному сотрудничеству в культурном и ином смысле со странами, ранее бывшими «странами социалистической ориентации»?

— Большой вопрос, от чего Россия как основной наследник Советского Союза потерпела больше убытков: от того ли, что в процессе бездарной приватизации мы потеряли глобальные отрасли (гражданское авиастроение, приборостроение, станкостроение), или от того, что не менее бездарно бросили огромное советское наследство в виде связей со странами, которые назывались «страны социалистической ориентации». Это страны, на которые мы имели серьезное влияние и могли перестроить это влияние, не основывая его исключительно на безвозмездной помощи; страны, в которых элита была, по сути, пророссийски ориентирована и говорила в основном на русском языке.

Этот постыдный феномен последствий развала Советского Союза никак не изучен и толком не просчитывался, да и сейчас до конца не просчитывается. От такого отношения мы и получили впоследствии, еще до крымских событий, прыгающий вагон в киевском метро с криками «кто не скачет – тот москаль». И, как оказалось, многомиллиардные скидки на поставляемые в соседнюю страну нефть и газ – отнюдь не путь к сердцу этой страны, а просто убытки России. Хочется задаться вопросом: к чему привела за три десятилетия система скидок для стран СНГ на нефть и газ? И возможны ли альтернативные пути?

Такой подход в рекламной кампании «широкой русской души» пагубно влиял и влияет на отношения с другими странами. Помню, я пытался обсудить возможные пути сотрудничества на встрече с деканом юридического факультета Национального автономного университета Никарагуа-Манагуа (главное заведение высшего юридического образования в Никарагуа), но его интересовали не столько темы для сотрудничества, сколько возможность приложения российских денег на его факультете. Что касается Кубы, то, оказывается, для встречи со студентами университета Гаваны мне как иностранному преподавателю необходимо было получить разрешение местного КГБ, а декан юридического факультета при встрече всячески напирал на то, что они прямые наследники конкистадоров и во многом реципиенты испанского права. Это все странно сочеталось с огромными очередями в рабочих районах Гаваны за полусгнившим бататом…

В странах Средней Азии еще предстоит преодолевать серьезную конкуренцию с наследством Йорга Пудельки, судьи из Берлина, члена Союза судей административных судов, до недавнего времени руководившего проектом Германского общества по международному сотрудничеству (GIZ) «Поддержка правовых и судебных реформ в странах Центральной Азии» (штаб-квартира располагалась в Ташкенте, финансирование шло за счет правительства Германии). Успешна его деятельность в Казахстане, Узбекистане, Киргизии, Таджикистане, некоторые административные кодексы в странах Средней Азии написаны при непосредственной его поддержке. Думаю, не стоит говорить о значении такого влияния – на самом деле целевого и несоизмеримо меньшего по себестоимости.

Тут необходимо задаться вопросом: почему мы в состоянии предоставлять многомиллиардные скидки на нефть и газ, но при этом не в состоянии осуществлять тесное сотрудничество в написании концептуальных нормативных актов, которые в итоге определяют жизнь страны? А делают это другие, которые таких скидок не предоставляют… Многие назовут это проявлением имперского мышления, а не дружбы. А я бы назвал это, с одной стороны, самообманом (в том смысле, что деньги сами по себе, без их целевого приложения, могут дать необходимый эффект), а с другой стороны – показателем немощи российской элиты, которая не смогла выдвинуть из своих рядов таких, как Йорг Пуделька, когда все шансы для этого были, но элита была занята исключительно внутренними разборками.

Кстати, в то время, когда я преподавал в Самарском государственном университете, у нас договоры о сотрудничестве были заключены как с Хошиминским юридическим университетом, так и с Автономным университетом Манагуа, но оказались невостребованными.

— Как получилось, что сейчас вы преподаете в Севастопольском государственном университете?

— В Севастополе я оказался еще в конце марта 2014 года, когда не прошло и двух недель с событий «Крымской революции», как ее называют сами крымчане. Я пришел в апелляционный хозяйственный суд по Крыму и Севастополю, который тогда возглавлял Владимир Коваль. Причиной тому послужил отказ судей Верховного Суда Германии, с которым в ту пору очень тесно сотрудничал Международный союз юристов, после крымских событий от участия в международной конференции, запланированной мной в Самаре. Я пригласил Владимира Николаевича на конференцию, а потом мы больше трех часов откровенно говорили на многие очень важные темы. С тех пор мы подружились. Прошли годы, теперь Владимир Николаевич возглавляет юридический институт Севастопольского государственного университета, в котором я и преподаю.

А в 2015 году вместе с председателем 21-го апелляционного арбитражного суда Сергеем Геннадьевичем Лазаревым, похоже, в первый и последний раз (о других случаях мне неизвестно) нам удалось организовать поездку судей Конституционного Суда РФ в Севастополь с лекциями и выступлениями. Это были Михаил Иванович Клеандров и Николай Семенович Бондарь – не просто большие профессионалы своего дела, профессора и доктора юридических наук, но прежде всего замечательные люди. Сейчас они вышли в отставку по возрасту, но мы до сих пор душевно общаемся. Семинар в Севастополе был первым мероприятием столь высокого уровня, прошедшим на территории Крыма с момента возвращения в состав России.

— Вернемся к вопросам энергетического права. Почему в России так актуальна эта проблематика?

— Скажу просто и прямо: нефтяная отрасль – без всякого преувеличения, главная отрасль нашей страны, в структуре экспорта России ее доля занимает более 50%. Однако, мягко говоря, неясностей в правовом регулировании этой отрасли гораздо больше, чем прозрачности: в основе своей в части недропользования мы используем безбожно устаревший закон «О недрах» еще 1992 года, в котором только 52 статьи. Постоянные изменения мало что дают: необходима не только новая концепция закона, но и вообще новый подход. Необходим целый кодекс о недропользовании, который будет учитывать сегодняшние реалии. В Казахстане, к примеру, закон «О нефти» был принят еще в 2005 году, а впоследствии, в 2017-м, и Кодекс «О недрах и недропользовании», увесистый том в 236 статей.

— А какова ситуация в России?

— Еще при Верховном Совете РСФСР был предложен проект закона «О нефти и газе». Но он не прошел даже второе чтение, а после изменения государственного устройства, при новой Конституции России, закон «О нефти», принятый обеими палатами Федерального собрания, был отвергнут президентом Ельциным, наложившим на него президентское вето. В законодательном органе любой ресурсной страны по определению присутствует мощное ресурсное лобби. Выводы делайте сами! Все вопросы правового регулирования недропользования и добычи полезных ископаемых должны быть детально проработаны и заложены в этом Кодексе, а не отданы на усмотрение чиновника, только тогда возможна реальная конкуренция и создание условий для нормального развития без «ручного управления».

И особое внимание необходимо уделить глубокой переработке нефти и газа. В сегодняшних условиях одним из основных направлений должно стать задействование мощностей для глубокой переработки газа, которые теперь простаивают в западной части страны в связи с взрывами «Северных потоков», отказом Польши от обслуживания газопровода «Ямал – Европа»… Природный газ, так же как и нефть, являясь стратегическим сырьем, служит для изготовления множества крайне важных производных, начиная от каучука и заканчивая удобрениями для сельского хозяйства. По прогнозам той же BP и ОПЕК, потребность в нефти вплоть до 2040 года будет только увеличиваться, но не для двигателей внутреннего сгорания, а для продуктов глубокой переработки.

У страны нет другого выхода: Россия, если хочет стабильно развиваться в будущем, обязана перейти от добываемых нефти и газа как своего основного экспортируемого продукта к продуктам их глубокой переработки. Как с очевидностью меняется конъюнктура глобального рынка, так и Россия должна ей следовать, в противном случае она обречена на существование в роли действительно сырьевого придатка, будь то Запада, будь то Юга.

Нас хоть чему-то должны научить и опыт Аргентины, которая стремилась к повсеместному импортозамещению, и чучхе Северной Кореи: суть в том, что нужно приложить серьезные совместные усилия по возведению ключевой отрасли страны на вершину мировой конкуренции и за счет этого жить стране, а не в том, чтобы делать все и вся и только своими силами. Нам нужно отстоять свою цивилизацию, и прежде всего право на эту цивилизацию.

Отдельная цивилизация представляет собой самостоятельный центр притяжения в культурном, историческом, геополитическом смысле. Именно поэтому санкции не привели к катастрофе.

— Но санкции продемонстрировали технологическую зависимость нефтегазовой промышленности России от иностранных партнеров. Этому способствуют в том числе пробелы в законодательстве?

— Вот пример нашего ближайшего соседа: несмотря на декларации о равном доступе, основные доли в разработке главных месторождений в Казахстане принадлежат европейским и американским компаниям. При этом такое положение базируется на договорах о разделе продукции, заключенных на срок не менее 30 лет. Но узнать конкретные положения этих договоров невозможно, поскольку содержание их не раскрывается и законодательство не предусматривает такой обязанности для этих компаний.

И как-то не видно рвения со стороны этих «инвесторов» к постройке предприятий глубокой переработки того же газа или нефти с производством значительной части добавленной стоимости. Вся эта добавленная стоимость просто утекает вместе с нефтью и газом в непереработанном виде. Казахстан я знаю не понаслышке, поскольку серьезно сотрудничаю с Евразийском юридическим университетом в городе Алматы. У Казахстана есть все шансы для быстрого развития, если он приложит усилия для перехода с экспортируемых нефти и газа к продуктам их глубокой переработки. Но тут уж без противоречий с «инвесторами» точно не обойтись.

Когда в любую страну приходят иностранные инвестиции, то поиск приложения инвестиций, как правило, концентрируется на природных ресурсах по принципу обмена привезенных технологий на вывоз из страны ископаемого ресурса, прежде всего в страну происхождения этого иностранного инвестора. Ведь благополучие высокоразвитой страны на чистом воздухе и развитости общественных институтов не построишь. И вместе с полезными ископаемыми вывозится основная добавленная стоимость, за счет которой эти высокоразвитые страны и живут. Такие инвестиции имеют короткое временное плечо и могут быть быстро свернуты с потерями гораздо меньшими, чем при варианте вложений в реальное производство. Высокотехнологичные инвестиции всегда являются не причиной, а следствием взвешенной экономической политики и ее уже свершившихся успехов.

Чего действительно хочется пожелать – так это чтобы траектория жизни страны все больше определялась стремлением к осмыслению прошлого и настоящего с построением объективных выводов для развития, а не постоянной необходимостью выживания и последующего восстановления.

— Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию в мировой экономике?

— Думаю, нас ждут несколько развилок экономической истории, на которых, вне зависимости от нашего желания, надо будет дать ответы мировой экономике. И главный вопрос – об адекватном обмене: является ли адекватным обмен копируемых и тиражируемых технологий, авторских прав, прав интеллектуальной собственности на реальные и главные материальные наполнители всех этих прав – газ, нефть, металлы и прочее.

Очевидно, что ограничение поставок различных российских товаров и особенно ограничение цен на российскую нефть – это переход за «красные линии» рынка, поскольку базируется исключительно на волюнтаристском, нерыночном подходе. С другой стороны, заболеет ли сам западный мир этим «волюнтаризмом»? И, возможно, это в какой-то степени начало прощания с рынком для самого западного мира? Или все-таки победит рынок, но в каком смысле?

Рассуждения среднеарифметического бизнесмена наверняка здесь складываются таким образом: «Если предложат прибыль 100%, то будем держать санкции, но если, к примеру, 200%, то найдем обходные пути. Мы же свободное общество!»

У нас короткая память: вспомните высказывание Джона Кеннеди в период Карибского кризиса, когда Советский Союз начал размещать ракеты на Кубе. В обращении к американскому народу 22 октября 1962 года Кеннеди заявил: «Если эти наступательные военные приготовления продолжатся, таким образом еще более увеличивая угрозу западному полушарию, любые наши дальнейшие действия будут оправданны». Только в этом обращении, разумеется, ничего не сказано о размещении американских ракет в Турции, на границе Советского Союза. Да и вывезены ракеты из Турции были не открыто, а «по-тихому», и соглашение о взаимном вывозе ракет было непубличным, чтобы Кеннеди мог сохранить свое политическое лицо.

Кстати, что касается «единства коллективного Запада», то стоит посмотреть на действия этих стран по борьбе с COVID-19. В основе своей каждый решил спасать сам себя, каждый боролся как мог и чем мог.

Нам пытались внушить, что Запад – пуп Земли и его истины являются истинами в конечной инстанции. Но сегодня мир преобразуется, показывая, что это абсолютно не так, и прежде всего, что остальные части света могут не только прожить, но и развиваться без него, без Запада, и это отнюдь не означает мировой изоляции для России. В мире формируются новые центры силы, эпоха политического и экономического доминирования Запада, так же как и однополярная геополитическая модель, подходит к концу. Мы живем в ситуации, когда шаг к другому миропорядку сделан и обратного пути нет не только для нас, но и для всего мира.

В октябре 2022 года на международной конференции в Алматы, устроенной ректором Евразийской юридической академии Омрали Шакарапулы, я познакомился с несколькими польскими профессорами из Варшавы и Кошице. Они прекрасно говорили по-русски, даже доклады делали на русском языке, хотя лекции читали на английском. После откровенного разговора один из них меня спросил: «А что же такое «Россия»?» И я ответил: «Это цивилизация, такая же как Европа, США, Китай или Индия» «Но она очень маленькая!» – возразил профессор. «Но это целая цивилизация!» – парировал я.

P.S. 22 декабря 2023 года решением Российской академии естественных наук В.Ю.Гусяков был избран членом-корреспондентом РАЕН