Иммунная система человека – великая труженица
На страже иммунитета самарцев три десятка лет стоит «Лечебно-диагностический центр иммунологии и аллергологии» – медицинское учреждение, в котором главной задачей считают сберечь здоровье людей, сделать их жизнь максимально не обремененной хроническими заболеваниями. Возглавляет центр врач, чья клиническая практика связана непосредственно с лечением пациентов, – доктор медицинских наук, автор сотни научных работ, трех рационализаторских предложений, двух авторских свидетельств, патента Татьяна Суздальцева. О своем пути в науку и профессию, о новаторских находках и сегодняшнем состоянии пациентов главный врач ЛДЦ рассказала в интервью «Первому».
Елена АНДРЕЕВА, Дмитрий НЕДЫХАЛОВ (фото)
Лучшая академическая школа
— В сентябре «Лечебно-диагностический центр Иммунологии и Аллергологии» будет праздновать 30-летие со дня основания. Какой была предыстория его создания?
— Желание открыть специализированное лечебное учреждение у нас с супругом Владимиром Алексеевичем Соляновым (врач-педиатр, директор «ЛДЦ иммунологии и аллергологии. – Прим. ред.) возникло, конечно, не просто так, для того были довольно веские основания. Мы оба выпускники Куйбышевского медицинского института. Так сложилось, что я проходила интернатуры по терапии в 1982 году в медсанчасти №10 – многопрофильной больнице с отделениями детской гематологии, кардиологии, эндокринологии, пульмонологии, неврологии, инфекционных болезней, куда ежедневно поступали тяжелые больные. Дежурить мне приходилось везде и часто, но мое профессиональное становление аллерголога-иммунолога началось с оказания помощи пациентам с бронхиальной астмой.
В 1986 году, будучи научным сотрудником центральной научно-исследовательской лаборатории Куйбышевского медицинского института, при поддержке ее заведующей, профессора, доктора медицинских наук Маргариты Владимировны Угловой я организовала первый в Куйбышеве отдел клинической иммунологии, на базе которого начался – впервые в истории ЦНИЛ – прием пациентов. Жители города проходили аллергологическое и иммунологическое обследование, а также получали консультативную помощь. Для меня лично это была еще и возможность реализовывать свои профессиональные знания и навыки, чтобы выполнять сложные научные задачи.
Мы с нуля создали лабораторию, где проводили исследования методами, которые применялись тогда за рубежом и считались самыми современными. Подобрались уникальные специалисты, ведь в то время иммунология была редкой специальностью, в Куйбышеве было несколько иммунологов, занимавшихся вакцинацией и лабораторными исследованиями. В работу отдела были внедрены передовые диагностические технологии, в том числе иммуноферментный анализ, иммуногенетическое типирование, иммунофлуоресцентный и иммуногистохимический метод. Стали возможными не только быстрое и точное диагностирование иммунопатологий, но и сложные научные исследования, результаты которых публиковались в ведущих научных журналах.
На этом этапе развития большой вклад внесли замечательные иммунологи мединститута – доктор биологических наук, профессор Лариса Владимировна Лимарева и доктор медицинских наук, профессор Ирина Петровна Балмасова.
В формировании профессиональных и нравственных основ нашего будущего Центра неоценима роль моего наставника, доктора медицинских наук, профессора, заслуженного врача России Геннадия Петровича Кузнецова. Летчик, фронтовик, он был не только человеком, достойным уважения, но и профессионалом с большой буквы, блестящим представителем академической школы – лучшей в мире, которую нашему поколению повезло застать. В 1990 году руководство вуза одоб-рило идею организации цикла клинической иммунологии для студентов шестого курса, и я возглавила это направление. Структура была создана из консультативно-диагностического, научного и образовательного отделов и стала прототипом организованного в 1994 году Центра Иммунологии и Аллергологии, которым до настоящего времени руководим мы с мужем. Владимир Алексеевич много лет заведовал отделом патофизиологии ЦНИЛ, курировал научные исследования по экспериментальной кардиологии.
Нужно сказать, что до 1995 года не было такой специальности, как аллерголог-иммунолог. Объединив специальности, мы отказались от искусственного разделения профилей, потому что аллергия – это одна из форм патологий иммунной системы: вместо того чтобы защищать от инфекций, онкозаболеваний, агрессивного окружения, она вдруг начинает работать против того, против чего работать не должна. В иммунной системе у нас от рождения заложены два запрета – не работать против своего организма (ибо это ведет к развитию аутоиммунного заболевания) и не работать против безвредных белковых молекул, которые находятся в окружении человека, вызывая аллергическую реакцию.
— Центр стал первым в регионе учреждением подобного профиля, остается единственным и уникальным в своем роде и сейчас. Насколько вырос ваш коллектив, как изменилась за это время численность ваших пациентов? Можно ли сказать, что помощь специалистов вашего профиля с каждым годом становится все более востребованной?
— С 1994 года численность сотрудников Центра увеличилась в восемь раз, а объем помощи пациентам – более чем в 20 раз, что отражает динамику распространения иммунопатологий и, с другой стороны, качества диагностики. Ежегодно к нам обращается около 20 тысяч жителей Самарской области, за 30 лет ее получили почти полмиллиона человек.
Глобальная проблема
— По данным ВОЗ, около 40% населения сталкиваются с проявлениями аллергии. Согласно статистике, у каждого третьего выявляют аллергический насморк, а у каждого десятого – бронхиальную астму. Как обстоят дела в Самарской области?
— Еще 20 лет назад с аллергическими проявлениями сталкивалась четверть населения региона, сейчас – треть. Однако эти цифры не соответствуют реальным масштабам распространения заболевания, огромное число людей попросту не обращаются к врачам, принимая насморк за простуду. Сегодня около 60% часто и длительно болеющих детей – это аллергики, не состоящие на учете у врача.
По официальным прогнозам, уже через несколько лет аллергия будет наблюдаться у каждого второго, это проблема глобальная. Наша иммунная система, будучи очень чувствительной к разным воздействиям, «сорвалась», ведь она идет в одной упряжке с эндокринной и нервной системами, и сбой в одной из них неизбежно отражается на иммунитете. Очень сильно он пострадал после пандемии коронавирусной инфекции, в том числе у тех, кто перенес ее на ногах и бессимптомно, включая детей. Мы наблюдаем дебюты аллергии, даже если у человека нет наследственной предрасположенности. Сейчас стало понятно, что S-белок вируса не просто маркер инфекции, а агрессивный компонент, который может после перенесенной инфекции сохраняться в организме месяцами и даже годами.
— В 2022 году, в период пандемии новой коронавирусной инфекции, самоотверженный труд коллектива Центра был отмечен премией министерства здравоохранения Самарской области. Чем вам запомнился тот период?
— Это было очень тяжелое время. В поликлиниках прекратили оказывать специализированную помощь, в том числе аллергологическую, и практически весь поток пациентов в Самарской области переключился на нас. У многих больных были симптомы, в равной мере похожие на COVID-19 и аллергию, дифференцировать их было сложно. Мы разработали программу реабилитации иммунной и дыхательной систем при постковидном синдроме и успешно применяем ее до настоящего времени. С увеличением объема работы возросла психоэмоциональная нагрузка на всех наших сотрудников, однако именно в то время коллектив проявил свои лучшие профессиональные и душевные качества, за что Центр был отмечен Благодарностью министра здравоохранения. Более того, за несколько лет пандемии Центр ни разу не закрывался по эпидемиологическим показаниям – мы смогли уберечь здоровье наших пациентов и медиков.
Не могу не отметить, что в постковидный период распространенность заболеваний с иммунным механизмом развития увеличилась ввиду прямых иммунопатогенных эффектов короновируса. Самыми частыми симптомами иммунопатологии являются частые острые инфекционные заболевания и обострения хронических (в том числе герпетических) инфекций, затяжное и осложненное течение болезней, наличие признаков аутоиммунных, онкологических и аллергических заболеваний. Сегодня не надо ехать в другие страны для диагностики иммунных нарушений, в полном объеме такие исследования проводятся в Центре. Для коррекции выявленной патологии индивидуально подбираются иммуномодуляторы, воздействующие на слабые звенья иммунной системы. У нас есть возможность помогать точечно, опираясь на индивидуальные показатели пациента, и использовать мягкое воздействие на иммунную систему.
От других регионов Самарская область отличается тем, что у нас значительно лучше обстоит дело с диагностикой – многие методы, относящиеся к золотому стандарту в мировой аллергологии, у нас включены в систему обязательного медицинского страхования и доступны для пациентов.
Движемся к цели
— Вы всегда пребываете в поиске новых, самых передовых подходов. Что ожидает самарцев в Центре в ближайшее время, что вы готовы взять на вооружение?
— Нашей давней мечтой было помогать жителям региона, в том числе, информационно. В период моей работы главным внештатным аллергологом-иммунологом Самарской области (с 1998 по 2008 годы) в губернскую думу была представлена программа «Улучшение аллергоэкологической обстановки в Самарской области». Мы предлагали изучить эпидемиологию аллергических заболеваний в Самаре, хотя бы частично заменить высокоаллергизирующие деревья (например, березу) на хвойные, провести мероприятия по удалению сорняков, оценить потребность жителей в специализированной помощи. Проект, увы, не нашел своего применения, но мы движемся к своей цели. В мировой практике давно и успешно используются пыльцевые ловушки для мониторинга аэроаллергенов в пределах Самары. Сведения о концентрации в воздухе зерен пыльцы растений или плесневых спор могли бы значительно облегчить жизнь тем, кто страдает от поллиноза, не дожидаясь симптомов. До сих пор эту информацию собирали по устаревшей методике – ставили на разных этажах стеклышки, к которым прилипала пыльца, потом ее анализировали. И вот совсем недавно мы приобрели такое устройство российского производства, усовершенствовали его и силами самарских инженеров создали собственную ловушку аллергенов. Специально приглашенные специалисты в ближайшее время приступают к созданию нейросети, которую обучат распознавать образцы местных аллергенов, что позволит проводить регулярный аллергомониторинг. С научной точки зрения применение искусственного интеллекта в этих целях позволит развивать решение вопросов эпидемиологии и аллергии.
— Какие виды аллергии наиболее распространены в Самарской области?
— В Самаре, как и в целом в средней полосе России, наиболее распространена респираторная аллергия на пыльцу растений, в том числе березы, из злаков – тимофеевки, из сорняков – амброзии и полыни. Кроме того, существуют грибковые аллергены – те самые аэроаллергены, о которых еще мало упоминается, но именно они в период перехода от зимы к весне, во время таяния снега и дождей становятся «первыми ласточками», вызывая такие аллергические симптомы, как насморк, заложенность носа, кашель, одышку. Для Самары это серьезная проблема, и особенно важно уделить внимание детям, поскольку аллергия динамична и от ринита может легко привести к бронхиальной астме. У маленьких детей наиболее часто выявляется аллергия на пищевые продукты, проявляясь на коже атопическим дерматитом. Только потом, через два-три года, в детсадовском возрасте присоединяется респираторная аллергия. Этот путь развития аллергии мы называем «атопическим маршем». С первых проявлений – расчесывания кожи рук и ног, насморка у детей – необходимо обращаться к врачу, он поможет подобрать препараты, чтобы притормозить развитие неправильного иммунного ответа организма.
— Тополя для Самары – тоже значимая проблема?
— К сожалению, да. Полгорода засажено тополями, в общем-то неплохими деревьями, на которые аллергия бывает редко. Опасность представляет пух как сборник и переносчик химических веществ и пыльцы других растений, в том числе дуба, ольхи, березы, злаковых трав, а также сильный механический раздражитель для кожи и слизистых. Замена тополей на более безобидные деревья улучшила бы здоровье горожан, цветущие, например, деревья и кустарники считаются менее аллергезирующими. На петербургских улицах, если вы заметили, не случайно становится все больше сирени.
Происхождение аллергии
— Поговорим о факторах риска. Что же все-таки больше определяет возникновение аллергических реакций – наследственная предрасположенность, экологическая обстановка «большого города», особенности питания или лекарства?
— Главный фактор – это, конечно, генетическая предрасположенность человека – не к астме или аллергическому риниту, а к способности иммунной системы дать гиперреактивный ответ на аллергены. При этом триггерами могут выступать и внешние факторы, например, скопление химических производств в отдельно взятом городе. Такие случаи нередки: ребенок может прекрасно себя чувствовать на курорте, но, как только оказывается в родном регионе с развитой крупной промышленностью, опять начинает чихать и шмыгать носом. Выхлопы с производств в комбинации с пыльцой ухудшают самочувствие больных.
Психоэмоциональное состояние человека тоже напрямую связано с иммунной системой, не случайно в период экзаменов старшеклассники выстраиваются в очередь к аллергологу. Как специалист я очень трепетно отношусь к иммунной системе, потому что она – великая труженица. Судите сами: каждую секунду она должна работать – выявлять у нас опухолевые клетки и бросать все силы на то, чтобы их подавить, бороться с вирусами, бактериями, поступающими с грязных рук и болеющих людей, «отбиваться» от цветения растений… Но резервы небезграничны, сильные эмоции, переживания осложняют деятельность нашей защитницы.
— Происхождение аллергии пытается объяснить и гигиеническая гипотеза. Правомерным ли будет считать, что чем больше мы используем антисептики и создаем вокруг себя стерильную среду, тем больше мы подвержены заболеванию?
— Гигиенической гипотезе более 30 лет, и нужно понимать, что она популяционная, не имеющая отношения к конкретным людям. Вначале Д.Стрэчен заметил, что в больших семьях у детей реже развиваются пыльцевая аллергия и экзема, затем ученые отметили факт более частого развития аллергии у детей Западной Германии по сравнению с более бедной Восточной Германией. Могочисленные исследования подтверждают значение контактов детей с микробами – «старыми друзьями» – для тренировки иммунной системы и сохранения устойчивости к аллергенам. Но это не значит, что не надо мыться – во всем должна быть разумная мера.
— Почему у людей может по-разному проявляться аллергия (на кошек, например, и на других животных) в зависимости от вида или породы?
— Сложность проблемы аллергии на кошек определяется тем, что эти животные живут во многих семьях и концентрация кошачьих аллергенов в общественных помещениях, в том числе в школах, магазинах, офисах, кинотеатрах почти такова же, как и дома у владельцев хвостатых. Кошачьи аллергены липнут к одежде, волосам, и человек приносит их в общественные места.
Вопреки утверждениям некоторых заводчиков, безаллергенным животное быть не может, поскольку аллергезирующими свойствами обладают белки не только шерсти, но и мочи, а также перхоти, то есть кожи. Слущивающийся у тех же сфинксов эпидермис может вызывать сильнейшую реакцию. Другое дело, что есть породы, у которых аллергизирующие свойства менее выражены, чья шерсть меньше выпадает или имеет небольшой подшерсток. К ним относятся девон-рексы, корниш-рексы, бенгальские, бурмы, петерболды, оцикеты. Однако и с ними стоит соблюдать одно правило: ни при каких условиях кошка не должна находиться в спальне. Наверное, кому-то покажется сложным отучить питомца от кровати, но я убеждена, что кошки – потрясающе умные животные, с которыми всегда можно договориться, как, впрочем, и с собаками. В спальне мы проводим много времени, по восемь часов, и в ней должно быть минимальное количество микроорганизмов и аллергенов. У меня живут девонширский рекс и ши-тцу, они прекрасно дружат, у них есть собственный мир, в котором они обходятся без нас, поверьте.
— Достаточно ли для постановки диагноза сдавать кожные пробы и анализы крови или необходимы еще провокационные пробы и другие дополнительные способы?
— Для диагностики аллергии сегодня используются преимущественно лабораторные технологии, полный спектр которых есть в нашем Центре. В течение последних десяти лет в России прекратился выпуск гистамина – вещества, необходимого для постановки кожных проб с аллергенами по утвержденному Минздравом России протоколу, поэтому кожное тестирование мы не проводим. Этот метод не исключен из мировой практики и несет дополнительную информацию о болезни, например, только он позволяет выявить ряд причинных аллергенов, таких как волос человека или циклохена. Напомню, кожные пробы относятся к провокационным и не применяются в период обострения заболевания.
— Можно ли людям с аллергическими заболеваниями «перерасти» болезнь, насколько вероятно развитие толерантности к аллергенам?
— «Перерасти» истинную аллергию немедленного типа практически невозможно. Если такие случаи изредка встречаются, возникает сомнение в правильности диагноза. Да, бывает псевдоаллергия, очень похожая на истинную, но в основе ее чаще всего лежит патология желудочно-кишечного тракта.
Наука и практика
— Если аллергия – хроническое заболевание, то как с ним жить?
— Жить с ним можно долго и счастливо, если слушать советы врача и регулярно проводить терапию. Раз уж аллергия – болезнь иммунной системы, то и лечение должен проводить врач аллерголог-иммунолог с помощью иммунотропных и противовоспалительных средств. В период обострения применяются антигистаминные и местные препараты, при этом недопустимо бесконтрольное, длительное использование сосудосуживающих препаратов в нос и введение системных гормонов длительного действия. Основное же лечение начинается в период ремиссии, вне обострения – это аллерген-специфическая или неспецифическая иммунотерапия, направленная на переключение ответа иммунной системы на противоинфекционный путь. Благодаря таким мерам толерантность к аллергенам может сохраняться несколько лет.
— Сегодня в центре работают три консультативно-диагностических отделения. Расскажите, пожалуйста, подробнее о спектре услуг, оказываемых врачами, включая уходовую и лечебную косметологию.
— Приоритетное направление работы всех отделений Центра – оказание помощи больным с аллергией и иммунопатологией. У нас замечательная, профессиональная команда умных, ответственных и добрых людей. В структуре учреждения 50 специалистов, в том числе восемь штатных врачей аллергологов-иммунологов, а также врачи-лаборанты, биологи, фармацевты. У врачей имеется дополнительная специализация по ревматологии, пульмонологии, гастроэнтерологии, большинство из них имеют научные степени доктора или кандидата медицинских наук. Быстро и качественно решить сопутствующие проблемы помогают дерматолог-косметолог, ЛОР-врач, врач УЗИ и функциональной диагностики.
Собственная лаборатория, оснащенная оборудованием мирового уровня, проводит сложные диагностические исследования. Специализированная аптека обеспечивает пациентов эффективными противоаллергическими и иммунотропными средствами.
В Центре, кроме того, широко используются физиотерапевтические методы, озонотерапия. Лечебная иммунокосметология направлена на восстановление кожи, в том числе после введения филлеров и ботокса.
— Очень важно, что Центр на протяжении всех этих трех десятилетий работает в системе ОМС. А что делать, если направление не дают? С этим нередко бывают проблемы.
— Любая поликлиника Самарской области может дать направление на консультацию и исследования, включенные в программу ОМС, в медицинское учреждение, имеющее договорные отношения со страховыми компаниями. Наш Центр входит в ОМС с 1994 года. Наличие договора между поликлиникой и медицинским учреждением не требуется, вид собственности учреждения, оказывающего медицинскую услугу, не имеет значения. При отказе в направлении на исследования необходимо обратиться в свою страховую компанию.
— Проводятся ли в вашем центре научные исследования?
— Для меня врачевание и наука – единое целое. Я начала проводить научные исследования с 1976 года, на втором курсе института, под руководством профессора Г.П.Кузнецова, В 1987 году в Ленинградском научно-исследовательском институте пульмонологии я защитила кандидатскую диссертацию по иммунопатогенезу бронхиальной астмы, а в 2000 году в НИИ фундаментальной и клинической иммунологии в Новосибирске – докторскую по аспирин-индуцированной патологии. С того времени продолжаю научный поиск причин развития и способов лечения одной из самых тяжелых патологий дыхательных путей, сочетающейся с множественной лекарственной непереносимостью. Несколько лет назад впервые в мире мы установили роль вируса Эпштейна-Барра в ее развитии и начали разрабатывать протокол противовирусной терапии полипов носа и астмы. Свое научное направление есть у каждого врача Центра.
— Можно ли дать какие-то универсальные советы по снижению выраженности проявления сезонной аллергии и уменьшению риска рецидивов других видов непереносимости?
— Совет простой: не лечиться по подсказкам друзей и сотрудников аптек, точно выполнять рекомендации специалистов.
О любви
— В чем вы находите отдохновение?
— Поскольку мое основное хобби – наука, я не могу жить без изобретений, все, что мне попадается в руки, я пытаюсь усовершенствовать. Десять лет мы работали над устройством для забора крови, которое уменьшит болевые ощущения пациентов. Уже получено авторское свидетельство на полезную модель, идет процесс оформления патента и выход на производственный образец.
Еще я очень люблю садоводство, использую необычные приемы ландшафтного дизайна и выращиваю редкие растения. Благодаря научному подходу разрабатываю новые способы размножения растений, в частности, туи. Я получила патент на выведенную собственноручно тую Самарскую – сорт, устойчивый к морозам и не желтеющий в жару. В России подобных питомников нет, и я устроила «детский сад» для туи, где могу моделировать кроны еще на стадии саженцев, а потом передаю – друзьям, в школы, в храм. Над названием туи я как патриот Самары долго не раздумывала.
— Ваши близкие – ваши единомышленники?
— Безусловно. Мы разделяем и личные, и профессиональные интересы друг друга. Родословное древо у нас раскидистое, и многие его представители – врачи. У моих мамы и тети врачебный стаж составляет по полвека у каждой, мой – 43, а в целом, если считать ближайших родственников, династия насчитывает уже три столетия: терапевты, педиатры, инфекционисты, эпидемиологи… Все 30 лет мы работаем вместе с мужем и уже более 15 лет – с дочкой, Натальей Суздальцевой. Она кандидат медицинских наук, врач аллерголог-иммунолог, по второй специальности – ревматолог, что очень важно для нашего профиля.
Знаете, в моей детской памяти осталась характерная для того времени картинка: мама идет по длинному коридору поликлиники, а пациенты с улыбками приветствуют ее. В нашей семье много врачей, и мои внучки 16 и 8 лет с детства знают, что это – не работа, а призвание, служение людям, и им это нравится, они тоже хотят стать докторами.
— Миссия Центра звучит так: «Мы стремимся быть лучшими в том, что мы делаем, чтобы вы были здоровы». А как вы описали бы ваши жизненные ценности?
— Отдавать больше, чем брать. Любить сильнее, чем быть любимой. Сохранять чистоту души и ясность мозга.