Выбирая будущее, каждый определяет жизненный путь
11 августа Россия будет отмечать День строителя. Для Самары это важный этап: строительный комплекс – одна из ведущих отраслей экономики Самарской области. Здесь действует более чем 12 тысяч организаций и предприятий, причем около 92% относится к частной форме собственности. Но есть в Самаре человек, для которого День строителя – особенный праздник: заслуженный строитель России, кандидат экономических наук, член общественного совета при министерстве строительства Самарской области, член правления Самарского отделения Российского общества инженеров строительства, заместитель губернатора Самарской области и руководитель департамента по строительству, архитектуре, жилищно-коммунальному и дорожному хозяйству администрации Самарской области с 1991 по 2004 год Александр Латкин.
Олег ЛУКЬЯНОВ, Андрей МАКАРОВ, Екатерина ЖЕВАК (фото)
— Как вы сейчас считаете, какой период вашей жизни был самым значительным?
— У каждого человека есть важные этапы. В моем случае это и студенчество, и комсомол, и работа на заводе. Но самый важный – работа в областной администрации. Я пришел туда по приглашению Константина Алексеевича Титова 9 сентября 1991 года. В то время я был председателем правления и генеральным директором консорциума «Жилсоцстрой», в состав которого входили четыре завода ЖБИ. Титов спросил: «Пойдешь ко мне?» Говорю: «Подумаю». У меня ведь все есть: и работа хорошая, и зарплата, к тому же коллектив, который верит в меня. У меня даже в трудовой книжке записано: «Освобожден от занимаемой должности на период выполнения им обязанностей заместителя главы администрации Самарской области». То есть не уволен, а «освобожден на период». На следующий день сижу на совещании, обсуждаем важный вопрос. Тогда не все принимали новые методы работы. Был такой замначальника главка Медведев. Говорит: «Вас, кооператоров, завтра всех разгонят». Я встал. «А ты куда?» Говорю: «Я свободный человек». Вышел в приемную, позвонил Титову и сказал: «Константин Алексеевич, я согласен». Я пошел в администрацию, чтобы защитить интересы передовых руководителей и предприятий, перешедших на новые формы хозяйствования.
— Сколько вам было лет, когда вы пришли в администрацию?
— 37. К тому времени я уже дважды побывал директором завода (и при социализме, и при капитализме) и секретарем парторганизации объединения «Железобетон», в которую входили семь заводов ЖБИ.
— Фантастика.
— Да, я был самый молодой заместитель главы администрации субъекта Федерации в России. И самый молодой из получивших звание заслуженного строителя России.
— Что помогает вам сегодня оставаться реальным профессионалом, человеком значительным в своей отрасли?
— Любой человек, выбирая после окончания школы будущее, заведомо определяет жизненный путь. Я выбрал строительство. Но профессионализм не зависит от специальности. Профессионалы – люди, которые отдали делу жизнь. И хотя мне 70 лет исполнилось, но я и сейчас слежу за развитием строительной отрасли. Казалось бы, зачем мне это нужно? А просто невозможно отойти и забыть то, чему ты отдал столько лет.
При проведении преобразований и реформ в управлении строительным комплексом области в тот период невозможно было угодить всем. Поэтому приходилось принимать не всегда популярные решения, и это вызывало негативную реакцию некоторых руководителей строительных организаций. Так вот сегодня, по прошествии многих лет, большинство не согласных с моей политикой в тот период говорят: «Александр Антонович, как ты был прав!»
Революция августа 1991-го года заставила нас учиться быстро, на ходу, создавать новую систему управления строительным комплексом, сохраняя при этом опыт и достижения прошлых лет. Поэтому то время отложилось в сердце, в душе. Я говорил своим сотрудникам: «Ребят, мы строим, работаем не для того, чтобы удержаться во власти. Строим и работаем, чтобы сделать что-то для людей. Мы, как жандармы, должны быть востребованы при любой власти».
Я понимал: первое, самое важное – сократить время принятия решений. И еще решение должно быть комплексным. Построил в селе школу, значит, к школе должна быть дорога, по которой должен ехать школьный автобус. Должны быть здравпункт и сберкасса.
Приведу пример. В 2001 году должна была быть построена школа в селе Степановка Камышлинского района. Но туда дороги нет. И молодежь из села уезжает, и дома в селе старые. XXI век начался, а в селе нет газа, нет телевидения. Мы не только построили школу, мы сделали и дорогу, и село газифицировали. Подтянули фонд жилья и ипотеки. А школа стала настоящим культурным центром, в котором работали и телевидение, и фельдшерско-акушерский пункт. У людей появилась перспектива, молодежь стала возвращаться в село: пока мы строили школу, в семьях, вернувшихся в село, родились четыре ребенка!
Еще в 1990-е годы я говорил, что у нашего департамента неправильное название, он должен называться «Департамент развития территории в области градостроительства и архитектуры, жилищно-коммунального и дорожного хозяйства». Сегодня я могу сказать, что надо вернуться к этой схеме, она показала свою эффективность. Необходимо обеспечить гибкость в принятии решений и, главное, эффективный контроль за исполнением этих решений.
— Говорят, период кризиса – это время новых возможностей. Строительная отрасль – важнейший драйвер развития экономики. Как она переживает кризисное время?
— Один известный человек сказал: «Реформы начинаются, когда заканчиваются деньги». Но каждый кризис имеет свою основу. Вопрос, что сегодня мы называем кризисом. Может быть, кризис – то, чем мы хотим оправдать свои неудачи? Есть кризисы, которые создаются неправильным подбором команды, низким интеллектом. Кризис может быть создан внутри своей же структуры, которой ты управляешь. Кризис может быть создан в одном отделе, в одном департаменте, в одном министерстве, в одном субъекте Федерации. Поэтому словом «кризис» многие оправдывают свои неудачи и промахи в работе.
Помните спектакль «Видения Иоанна Грозного» в Самарском оперном театре? По приглашению Константина Титова постановкой занимался Мстислав Ростропович. Задумана была мировая премьера, на которую были приглашены 40 представителей дипкорпуса разных стран. Но под эту постановку театр требовал реконструкции. Ростропович требовал, чтобы в театре были свет и звук, соответствующие мировым стандартам. За поставку оборудования отвечало Российское государственное театральное агентство, руководил которым Давид Смелянский. Был сделан проект, выделены средства на закупку оборудования света и звука. И тут – кризис 1998 года. Необходимо увеличение затрат в четыре раза, а денег в бюджете нет. Что делать? Ответственность величайшая: сорвать спектакль – позор. И на одном из совещаний кто-то мне случайно говорит: «Есть ребята в «Арзамас-16», они вообще-то атомщики, но занимаются и светом, и звуком. Можем найти». По нашему приглашению приехали четыре молодых парня. Говорят, дайте нам 10 дней, посмотрим, что можно сделать. Через 10 дней с ними был заключен контракт на поставку и монтаж оборудования в рамках сумм, заложенных в бюджете. Вы бы знали, что начало происходить! Я уважаю Светлану Петровну Хумарьян, она тогда руководила департаментом культуры, но она каждый день вместе со Смелянским писала жалобы на «Латкина, который провалит дело, и вам, Константин Алексеевич, будет позор».
Не обращая внимания на критику, мы продолжали работать. Смонтировали оборудование, в театре начались репетиции, приехал Ростропович. Мне звонок от Титова: «Ростропович меня приглашает в оперный театр на прогон генеральной репетиции». Говорю, а я причем? Он говорит, я один не поеду: «Реально, сейчас меня размажут и все. Приходи, вместе поедем». Приезжаем, заходим в оперный театр. У оркестровой ямы стоят Хумарьян, Смелянский и Ростропович. У меня, конечно, все внутри ухнуло. Если сорвется, это же скандал не только на Россию – на весь мир! Подходим. И Ростропович говорит: «Константин Алексеевич, ты молодец. Ты сделал лучший свет и звук в Европе».
— Вы занимались развитием дорожно-транспортного каркаса Самарской области. Строили и реконструировали по 300 км дорог в год…
— Да, мы строили в год по 300 км дорог в области, в то время как во всей России вводилось в год всего 600 км, и 300 из них – у нас в регионе. Кризис 1998 года осложнил ввод такого количества километров дорог ежегодно, программа развития дорожной сети могла быть сорвана. Пришлось искать и внедрять новые технологии в дорожном строительстве. За основу были взяты североамериканские технологии, что позволило нам при сохранении качества и объемов сократить себестоимость дорог более чем в два с половиной раза. Сегодня один из главных дефектов на дорогах – колейность. А ведь в конце прошлого века и в нулевые годы колейность не являлась основным дефектом дорожного покрытия. Для устранения этого дефекта нужно более четко выполнять требования по применению качества материалов при производстве асфальтобетона. Нельзя использовать битумы с низкой температурой плавления и текучести.
— Какие основные вызовы сегодня стоят перед строительной отраслью?
— Основной вызов стоит не перед строительной областью – это вызов для государственной власти, министерства строительства, транспорта и дорог, ЖКХ. В первую очередь необходимо создавать условия для инвестиций. В 1991 году завод ячеистого бетона, брошенный во время развала СССР, превратился в первое успешно работающее предприятие, в которое ни рубля не было вложено бюджетных средств. Советский Союз закупил два комплекта оборудования для производства ячеистого бетона. Один комплект пришел в Самарскую область, другой – в Новосибирск. Но СССР развалился, финансирование прекратилось. Завод остался незавершенным. Однако он был очень актуален: необходимы были материалы для строительства индивидуального жилья, а это 300 тысяч квадратных метров, в то время третья часть всего объема ввода жилья в регионе. Завод остался без финансирования, а на федеральном уровне сказали: «Это ваши проблемы». И вот тогда впервые в Самарской области мы выставили долю области на продажу с условием для инвестора – завершение строительства объекта и ввода его в эксплуатацию. Мы не только не давали деньги из бюджета, но и получили деньги в бюджет, продав долю, принадлежащую областной администрации. И завод был построен, введен в эксплуатацию, он функционирует и по сей день. Это был первый инвестиционный проект.
Был и другой подход. Еще при СССР в Самарской области было создано совместное с Югославией предприятие по производству напольных покрытий «Синтерос». Ставилась задача закрыть потребности в этих материалах на треть во всей стране. Советская сторона должна была построить корпуса, а югославская – поставить оборудование. В 1991 году в связи с ликвидацией министерств и преобразованием их в акционерные общества подобные проекты лишились финансирования из федерального бюджета. Ко мне пришел Валерий Константинович Нуждин, в то время генеральный директор совместного предприятия «Синтерос»: «Александр Антонович, «Востокнефтестрой» срывает строительство, оборудование на 52 миллиона дойчмарок лежит в Любеке, идут штрафы. Деньги из бюджета в полном объеме мы вряд ли получим. У меня просьба помочь. Я могу дойти до приемной Центробанка, нужно, чтобы Геращенко меня принял». С помощью Константина Алексеевича Титова мы организовали эту встречу. С этого объекта появился новый термин в моей формулировке – «властное сопровождение»: когда нужно помочь предприятию получить кредит или субсидии для реализации проекта. Важно: помощь администрации состояла не в выделении бюджетных средств, а в получении кредитов и субсидий на определенных условиях с последующим возвратом. Сегодня это предприятие превратилось в крупнейшее в мире производство напольных покрытий «Таркетт», которое прекрасно работает и сейчас. Даже в период специальной военной операции зарубежные учредители не бросили предприятие.
Я это говорю к тому, что роль власти очень важна. Власть должна формировать нормативно-техническую и нормативно-правовую базу, обеспечивающую эффективность вложения инвестиций. Власть должна обладать интеллектом. И люди во власти должны быть профессионалами в своем деле, возможно, даже больше, чем те, кто в бизнесе.